Сад был создан человеческими руками от начала до конца. На нескольких акрах, заключённых под купол, расположились заботливо выращенные деревья, трава и кустарники. Президент Федерации Галленте, Соуро Фойритан, построил его давным-давно как место встреч для высших чинов всех государств.

Этому делу Сад служил великолепно по двум причинам. Во-первых, мирный парк создавал гораздо более дружелюбную атмосферу и дух согласия, нежели любое официальное место. Встревожные дипломаты, отягощённые официальными нотами, здесь чувствовали себя спокойнее. Кабинет на вершине небоскрёба, каким бы хорошим ни был вид, не сравнится с журчащим ручейком или цветущим благоухающим деревом. Во-вторых, Сад был оборудован защитной электроникой по последнему слову техники, так что визитёры могли обсуждать любые скользкие темы без опаски быть подслушанными.

На поверхности купола располагались многочисленные голографические проекторы. Вплавленные в материал покрытия, они делали невозможным наблюдение извне. Сами материалы купола эффективно блокировали любые сигналы изнутри: свет, звук, тепло, радиоволны и электромагнитные поля. Внутри были установлены не только сканеры посторонних сигналов, но и чувствительные к движению звукодестабилизаторы, скрывающие разговоры лидеров даже от сопровождающих и обслуживающего персонала.

Со всеми этими мерами безопасности, призванными сделать убежище непроницаемым, истинная прозрачность купола не могла быть достигнута. Вместо этого в заклёпки внешнего покрытия вмонтировали миниатюрные камеры, непрерывно передающие внешний вид центральному компьютеру, который с помощью объёмных проекторов реконструировал его на внутренней поверхности купола. Достигался полный эффект взгляда сквозь купол, и давящее чувство секретности и клаустрофобия делегатам не грозили. Сад был спокоен и идеален.

Ментас Блак, глава Сената Федерации, прошёл по вымощенной тропинке среди кустарника и ручейков, и оказался на круглой полянке, окружённой аккуратно подстриженым газоном и несколькими высокими деревьями. С деревьев доносилось птичье пение, а в кустах стрекотали невидимые насекомые. Неподалеку был даже маленький фонтан, издающий нежное журчание.

В кругу, на границе зелёной травы, он обнаружил двух человек. Один стоял в ожидании. Другой, с закрытым матерчатой маской лицом, бесчувственно свисал, зафиксированный на серебристой конструкции.

Стоявший человек был президентом Федерации Галленте, лидером одного из четырёх крупнейших государств Нового Эдема, а теперь, когда они допустили вторжение и худший вооружённый конфликт в истории Федерации, ещё и главнокомандующим вооружённых сил Галленте. Его бордовый костюм, обычно сидящий словно вторая кожа, выглядел поношенным, измятым и нечищеным. Голова была чуть приподнята, словно он смотрел на облака. Даже на расстоянии Блак видел, как он устал.

Блак не знал связанного человека. Тот был хорошо сложен, и что-то в его мускулатуре, скрытой под тонкой белой тканью, наводило на мысли о военном. Лицо под маской из лёгкого воздухопроницаемого материала ничего не выражало.

Блак подошёл к ним в молчании.

Фойритан рассматривал его. Блак заметил, что волосы президента настолько засалены, что маслянисто блестят в лучах солнца, под глазами синяки, и почему-то ободраны костяшки пальцев.

— Здесь можно говорить свободно, вы знаете, — сказал Фойритан.

Блак кивнул.

— Вижу, вам не любопытно, почему вы здесь.

— Я вызван главой Федерации, — холодно ответил Блак. Он и Фойритан в политике грызли друг другу глотки ещё задолго до вторжения. — Я полагаю, у вас есть свои причины.

Фойритан наморщил брови, но ничего не сказал и повернулся к бесчувственному человеку.

Серебристое устройство, фиксирующее того, было нечасто используемым модифицированным медицинским аппаратом, в просторечии именуемым «спицей мертвеца». Длинный металлический стержень сложной конструкции крепился на крестообразной стойке и, образно выражаясь, был «вплавлен» в тело, которое держал. Небольшие кольцеобразные щупы входили в плоть на спине и, охватывая позвоночник, поддерживали тело над землёй. Через них также проходили инъекционные и дренажные системы, позволяя вводить лекарственные препараты непосредственно в спинной и головной мозг. Сейчас человек находился под действием седативных веществ и спал. Руки были зафиксированы по бокам от тела, а ноги свободно свисали вниз. На коже, не скрытой одеждой и маской, виднелись багровые и желтеющие кровоподтёки.

— Это Джордан Кил, — произнёс Фойритан, медленно обходя распятого человека. — Ты не знаешь его, но он помог многое узнать о беспрецедентных событиях в истории Нового Эдема.

Блак быстро оглядел человека, прежде чем снова посмотреть на Фойритана.

— В таком случае, он выглядит не лучшим образом. Сэр.

— Так и должно быть. Вообще то, — Фойритан невесело ухмыльнулся, глядя на подвешенное тело Кила. — В сравнении с некоторыми, чья жизнь разрушена, его положение видится вполне неплохим.

Листья деревьев шептали под дуновением скрытых ветрогенераторов. Всё было слишком реальным, чтобы быть правдой.

Блак подошёл ближе и осмотрел Кила. Щёлкнул пальцами перед лицом, ткнул под рёбра. Кил не реагировал, ни моргнул, ни дёрнулся. Блак вопросительно приподнял бровь.

— Спица медикаментозно подавляет восприятие, так что он может реагировать только на интенсивную стимуляцию. Например, сильную боль, — ответил Фойритан.

— Зачем вы меня позвали? — спросил Блак, немного поколебавшись.

— Идёт война.

— Я знаю.

— Преданность людей проверится войной.

— Я знаю, мистер президент.

— Вы не всегда были политиком, Блак. Я читал ваше закрытое досье. И знаю, что вы делали на службе Федерации. Один снимок с останками экипажа серпентисского корабля, взятого вашими солдатами, боюсь, надолго поселился в моих кошмарах.

— Как это относится к делу, сэр?

— Ты должен убить этого человека, — проговорил Фойритан. Та же невесёлая улыбка не сходила с его лица.

— Иди к чёрту, — ответил Блак и повернулся, чтобы уйти. Он сделал несколько шагов, прежде чем его настиг голос Фойритана:

— Если нет, последствия будут на твоей совести.

— Не впутывай меня в то, что твои мелкие преступники делают со своей жизнью!

— Не со своей жизнью, адмирал. С нашими жизнями, твоей и моей. Этот человек начал войну.

На этом Блак остановился. Фойритан подошёл со словами:

— Из-за действий Кила и бог знает скольких ещё, Федерация была атакована, оккупирована и принуждена к капитуляции в обстоятельствах и на условиях, которые не могут быть названы иначе как бесчеловечными.

Блак развернулся лицом к президенту. Ветерок обдувал его, принося ароматы травы и цветов. Человек на серебряной спице, казалось, вообще не имел запаха.

— Мы потеряли тысячи людей во время вторжения, Блак, — сказал президент. — Такие как он провели диверсии на оборонных объектах, потом пришли войска и разнесли всё в клочья. То, что могли получить дипломатически, они взяли огнём и смертью, превратив жизни всех выживших на планете в кошмар. И вот этот человек, один из нас, открыл двери этому ужасу.

Блак серьезно, но скептически проговорил:

— И вы вызвали меня сюда, сэр, потому что хотите, чтобы вместо проведения военного трибунала высокопоставленный сенатор Федерации пустил пулю ему в голову.

— Нет. Стоящий передо мной не высокопоставленный сенатор Федерации.

Выражение лица Блака застыло:

— Вы руководили величайшим военным провалом в истории Федерации, мистер президент. Ваша политическая база нестабильна, а вы балансируете на колеблющейся вершине. Я советую вам хорошенько подумать, прежде чем дестабилизировать её ещё сильнее или отправлять в отставку любых деятелей, могущих впоследствии оказаться вашими противниками.

— Это хороший совет. Какой я и ожидал от главы моего нового разведывательного управления и куратора особых проектов.

— … Простите?

Фойритан улыбнулся, на этот раз искренне, и поглядел вдаль сквозь купол. Далеко-далеко, где небо сходилось с землёй, можно было видеть пронзающие облака расплывчатые хрустальные шпили Нью-Хьюромона.

— Всю Федерацию лихорадит. Нас приложили так сильно, что мы уже не знаем точно, кто мы.

— Так давайте ударим в ответ, — предложил Блак, рассматривая те же хрустальные шпили.

Фойритан не ответил, погружённый в созерцание.

— Знаешь, — сказал он немного погодя. — Я вырос здесь. Я видел эти шпили, будучи и мальчиком, и мужчиной, так долго, что не могу даже представить этот вид без города. И, честно говоря, я никогда не предполагал, что мне придется обдумывать, как жить в одном мире с людьми, которые хотят разрушить не только что-то существующее сегодня, но и самую суть моих воспоминаний. Как если бы они хотели стереть ту часть, что делает меня тем, кто я есть.

Он обернулся к Блаку.

— Я совершил ужасную ошибку. Я позволил себе вообразить, что мир состоит из хороших и честных людей, способных разрешить любую самую сложную проблему. А теперь я вижу, что играю в догонялки со злобой и подлостью.

— Это наша проблема, мы Галленте, — продолжил он. — Мы не можем сразу дать сдачи. Мы как тот огромный могучий зверь, спящий веками и терзаемый клещами и пиявками. Сейчас мы полны энергии и гнева, но если ринемся в бой неподготовленными, мы не добьёмся ничего, нас побьют и отбросят. Хуже того, паразиты в нашей крови ещё ослабляют и подтачивают нашу способность сражаться. Они будут истощать наш дух, пока мы не загрызём сами себя, пытаясь искоренить их. Я хочу, чтобы эта зараза была уничтожена, Блак. И я хочу, чтобы наш народ знал об этом.

— И вы хотите, чтобы я спустил курок, — закончил Блак с нарастающим смирением.

— Блак…

— Как вы нашли этого парня?

— Мы провели тотальный анализ всей зарегистрированной гражданской и военной деятельности в период, предшествующий массовым диверсиям. Выплыло его имя, была подсчитана статистика совпадений, и всё начало становиться более и более достоверным. Я подписал распоряжение суда о сокращении его законных прав, затем проанализировали личные файлы и сразу обнаружили связи, которые прямо и недвусмысленно указали на его вовлеченность в Трипвайрское фиаско. Мы взяли его. Ты когда-нибудь видел таких ребят, Блак? Когда-нибудь работал с теми, кто мешает тебе с самого начала?

— Каждый день в Сенате, мистер президент, — спокойно ответил Блак. Он вздохнул. — Но большую часть жизни я занимался войной, нежели политикой.

— Тогда ты знаешь, насколько тяжело с невидимыми врагами.

Блак посмотрел на хрустальные шпили, еле заметно кивнул.

— Так над ним поработали наши белые халаты?

— Почти. Они были наготове. Но перед тем как начать, я просмотрел некоторые снимки жертв, а потом увидел Кила, сидящего в камере для допросов. И во мне что-то сломалось. Я зашёл туда, приказал снять с него наручники и отправил охрану прочь, велев не возвращаться, пока я не скажу. Кил стоял передо мной, столь же свободный, как и я, разве что не настолько разгневанный. Он был не в настроении говорить. И тогда я вышиб дух из каждой клеточки его тела.

— И? — Блак смотрел на Фойритана с каким-то новым уважением.

— Он заговорил. Мы получили некоторую полезную информацию.

— Вы могли бы быть более дипломатичным.

— Ты бы сделал то же самое, — сказал Фойритан.

— Почему вы так говорите? — спросил Блак.

Фойритан яростно обвёл рукой вокруг.

— Взгляни на это! — воскликнул он. — Как можно смотреть на то, что дорого нам, не желая сделать всё возможное для защиты этого? Как можно не желать положить жизнь ради спасения всего?

Он подошёл к пленнику, медленно багровея.

— Мы помогли им, — произнёс он тоном, полным тихой ярости. — Мы сделали всё возможное для них и их поганой маленькой империи. Мы вложили деньги в их раскрытые ладони. И как они отплатили? Мы не убивали, не разрушали, и не лезли в их дела. Перед тем как всё началось, я готовил величайшее экономическое соглашение в истории, только чтобы быть уверенным, что чей-то ещё чёртов дом, — он пнул спицу так, что она зашаталась, — не развалится на куски. Всё может быть решено дипломатией и доброй волей, думал я. И теперь передо мной этот презренный человечишка, один из граждан Федерации, разделяющий ответственность за потерю внутренней планеты и гибель множества наших людей.

— Так почему бы не закончить это? — спросил Блак. — Почему бы не казнить его, или не отдать на растерзание? Народ Федерации чувствует то же, что и вы.

— Займёшься? — спросил в ответ Фойритан. Блак промолчал.

— Мне нужно знать, кто на моей стороне, Блак. Больше чем когда-либо мне нужны союзники, на которых я смогу положиться. Ты был на войне, где враги оставались врагами, а слово имело вес. Я всю жизнь провел в политике, где врагами могут оказаться друзья, а слова — просто слова, подогнанные под ситуацию. Я должен знать, кому доверять.

— Ты хочешь, чтобы я убил коматозника.

— Я хочу, чтобы ты нашёл предателей, всех до единого, и покарал их. Чего бы это ни стоило. — Фойритан достал из-под пиджака инфоком и пистолет и положил их на землю перед Блаком. — Здесь неоспоримые доказательства причастности Джордана Кила к Трипвайрскому инциденту. Этого достаточно для обвинения в государственной измене в любом суде и соответствующей меры наказания.

— Так сделай это, — сказал Блак с толикой неуверенности. — Накажи его.

— Я мог бы, — ответил Фойритан. — Но этого недостаточно. На свободе есть ещё и другие. Мне нужен тот, у кого кишка не тонка и достаточно опыта, чтобы вырвать с корнем эту заразу. Кто то, желающий пройти этот путь до конца.

Блак удивлённо взглянул на него. Спросил без тени неодобрения:

— Соуро, что с тобой случилось?

Фойритан протёр глаза.

— В своё время я делал многое совершенно неправильно и эгоистично, но так же поступал и ты, и все остальные. Мы занимались всем для себя, но где-то в глубине души мы всегда делали это и для Федерации тоже, потому что верили — мы лучшие для государства. А эти… — он запнулся, и вяло махнул в сторону Кила. — Легко быть у власти в мирное время. Быть у власти, когда дела идут не так и надо привести их в порядок любой ценой — трудно. Тогда-то и выясняется, чьи дела не расходятся со словами, а кто просто пустобрёх.

Очередной порыв ветра принёс в невидимых ладонях запахи сада. Всё вокруг было слишком безмятежным по сравнению с витающим духом смерти и предательства.

— Мир изменился, — произнёс Фойритан. — И мы изменимся вместе с ним. Либо погибнем. Всё просто.

Блак присел и подобрал инфоком с пистолетом. Поднялся и взвесил их в руках, будто сердце на весах правосудия. Ощущение, что он спорил на краю обрыва, прыгать или нет, ушло. Оказывается, спор давно завершился, и теперь он падал, глядя в приближающуюся бездну.

— Ты прав, — сказал он подрагивающим голосом. — Ты чудовище. Ты абсолютно прав. Ты никогда не нравился мне, Фойритан, и ты прав. Но как хотелось бы верить, что это не так.

— Поверь, мне тоже.

— Ты знаешь, как будешь выглядеть, если сделаешь это. Особые меры, ограничения свобод… Даже если ты преуспеешь — особенно, если преуспеешь — ты станешь тираном. Тебя будут бояться и ненавидеть. И меня тоже, как твою десницу.

— Значит это твоя роль, как и у других актёров в представлении.

У Блака внутри что-то переворачивалось, то ли пробивалось нарастающее отвращение к тёмным делам, которые, как он думал, остались в прошлом, то ли падала последняя преграда для чего-то ужасного, он не мог понять. Эмоции прорвались, и он заорал на Фойритана:

— Это не игра! — рука, сжимающая пистолет, взметнулась, направив ствол в голову Килу. — Ты этого хочешь, президент? Ты готов к этому? Ты был смел, когда избивал его на допросе, но сколько раз ты заглядывал человеку в глаза перед тем, как убить? Как примет это твоя совесть?!

Фойритан бесстрастно молчал, пока Блак не опустил пистолет и не перевёл дыхание.

— Да, это проверка верности и кишок, — сказал ему Фойритан. — Всё в эти дни — проверка. Но как быть с людьми, которые погибли из-за него? Ответственность за них лежит на тебе так же, как и на мне.

Он шагнул к Блаку, взял его за руку, держащую оружие и приставил пистолет к своей груди.

— Тогда ты должен сделать это для них, если у тебя есть совесть.

Блак посмотрел ему в глаза, и увиденное там сломало последнюю преграду. Волна омерзения перекатилась через него, оставив твёрдую уверенность. Скривившись от отвращения к себе, он произнёс:

— Проклятье! Ладно. Но я не стану убийцей. — Он повернулся к Килу и выстрелил тому в колено.

— Вот что случается, когда дела идут мерзко! — прокричал он так громко, что птицы спорхнули с ближних деревьев. — Вот что ты допустил, Соуро! Ты можешь подписывать ордера на аресты и допросы, и, чёрт возьми, я проследую им до конца, но будешь ли ты спокойно стоять, когда начнут… кричать… — он запнулся и удивлённо посмотрел на Кила. Пленник спокойно и умиротворённо свисал с серебряной спицы. Вытекающая из простреленного колена кровь окрашивала белую ткань в красный. И никаких признаков пробуждения.

— Хорошая работа, Блак, — губы Фойритана тронула улыбка. — Мне нужен человек, который будет делать ужасные вещи ради Федерации, ненавидя их при этом. Я нуждаюсь в цивилизованном человеке, чтобы быть чудовищем.

— Но… что…

— Тело не может кричать, если в нём нет разума.

Когда реакции не последовало, Фойритан положил руку ему на плечо, наклонился ближе и произнёс:

— Ты подстрелил клона.

Блак уставился на него, потом на инфоком в своей руке.

— Подделка, — сказал Фойритан.

Блак снова посмотрел на Фойритана. Глаза округлились, на шее пульсировали жилки. Он глубоко вдохнул.

— Ты обманщик. Ты никчёмный драный полити…

Тираду прервал врезавшийся ему в скулу кулак Фойритана. Удар развернул Блака и бросил его на землю. Сенатор поднялся с удивлённым выражением лица.

— Добро пожаловать в новый мир, — сказал Фойритан. — Не забывай о том, кто ты есть.

— Прочь перчатки, ага?

— Мне надо было узнать, на чьей ты стороне. С этого момента ты будешь погружён в ложь, дезинформацию и насилие. Начинай привыкать.

Блак долго смотрел на него, на пригвожденное тело, на хрустальные шпили вдалеке. Он был нравственным человеком в душе, но и очень практичным тоже. Десятилетия на военной службе обуздали эту нравственность всесторонним пониманием человеческой природы, особенно той страшной тёмной стороны, которая выплывает из глубин только в экстремальных ситуациях. Сквозь быстро спадающую пелену гнева он осознал, что под вражеским огнём солдат может надеяться только, что у командира достаточно жестокости, чтобы сделать необходимое, и достаточно сострадания, чтобы понять, зачем это нужно.

— Я не совсем уверен, мистер президент, — сказал Блак, давая выход гневу через чёрный юмор, которым в своём сопернике всегда восхищался Фойритан, — что этот новый мировой порядок включает в себя избиение президентом начальника внутренней безопасности.

Фойритан и бровью не повёл, но Блак заметил, как плечи президента слегка расслабились.

— Заявляю: я чуть не сломал себе чёртовы пальцы.

Солнце закатывалось. Звуки Сада угасали вместе с ним.

— Нам нужно сплотить людей, и для этого нужен лидер, подходящий своему времени. Я собираюсь стать чудовищем, Блак, — сказал президент. — А ты станешь громом, возвещающим моё появление.

Перевод © Andre Lariny при поддержке коллектива Seven Crafts